Луна жестко стелет - Страница 67

– Считайте, что меня так же трудно увидеть, как Саймона Клоунса".

* * *

Выступление длилось пятнадцать минут, но вкратце сводилось к немногому: вернитесь на работу, потерпите, дайте нам срок.

Кто не дал нам срока, так это ученые. Мог бы и сам догадаться, поскольку из того же теста.

Все каналы связи на Эрзлю шли через Майка. Но у этих мозговитых ребят электронного оборудования хватило бы на целый склад. Было бы желание, они в несколько часов превратят хлеборезку в устройство для связи с Террой.

А спас нас какой-то турик, убежденный сторонник Свободной Луны. Он пытался дозвониться до Адама Селены, но уперся в команду женщин из ячеек второго и третьего этажа, в нашу линию самозащиты, потому что, несмотря на призыв Майка, половина Луны ринулась названивать Адаму Селене после его выступления по видео, кто с требованиями, кто с просьбами, кто с досужими советами, как Адаму дальше работать.

После того, как камрад с телефонной станции обрушил на меня подряд сотню звонков от самых усердствующих, мы организовали эту буферную линию защиты. К счастью, та дама из камрадов, которая перехватила этот звонок, распознала, что он не из тех, что поручено сплавлять на сторону, и позвонила мне.

Через несколько минут мы с Нильсеном плюс несколько добровольцев с оружием неслись в капсуле в научный городок. Наш информатор назвать имена побоялся, но зато точно указал, где найти передатчик. Мы прихватили публику у работающего аппарата, и она осталась жива только благодаря тому, что сам Финн в темпе сработал: больно его ребята раздухарились. «Проучить на будущее» мы не хотели и о том договорились с Финном еще по пути. Ученых не застращаешь, у них мозги на это не срабатывают. Тут надо приступаться с другого боку.

Растоптал я этот передатчик вдрызг, приказал директору собрать всех в столовой и потребовал произвести перекличку. Поблизости от телефона. Поговорил с Майком, узнал имена и сказал директору:

– Вы говорите, все здесь. А по-моему, доктор, таких-то и таких-то нет, – и семь имен назвал. – Чтоб сию секунду были!

Отсутствующих известили, они отказались явиться. Мол, заняты, прервать работу не могут. Одно слово, ученые.

Велел я лунтикам стать слева, землянам – справа, и толкнул речу.

– Мы вперед хотели обойтись с вами, как с гостями. Но трое из вас предприняли попытку, и, вероятно, успешную, передать на Эрзлю бесцензурную информацию, – я повернулся к директору: – Доктор, я могу устроить общий шмон в поселке, на поверхности, во всех рабочих помещениях, в любой щели, и раскурочить всё, что может быть использовано в качестве передатчика. По специальности я электронщик и знаю, что в качестве передатчика можно использовать до фига всяких устройств. Предположим, я раскурочу всё, что годится для этой цели, а заодно, по глупости и для гарантии, разнесу всё, в чем не разбираюсь. Что последует?

Можно подумать, я к его дитю с ножом к горлу, он аж посерел.

– Это прервало бы важнейшие исследования… мы потеряли бы бесценные научные данные… выкинули бы на ветер я не знаю сколько! Около полумиллиарда долларов!

– И я так думаю. Могу не курочить, а конфисковать весь этот хлам, и справляйтесь, как знаете.

– Это почти ничем не лучше. Гаспадин, вы должны понять, что когда прерывается эксперимент…

– Понимаю. Можно проще: я ничего не трогаю, всё оставляю в целости-сохранности, а эвакуирую всех вас в комплекс и размещаю там. В бывших казармах места хватит. Но это тоже означает прекращение экспериментов. И кроме того… Доктор, лично вы откуда?

– Из Принстона, штат Нью-Джерси.

– Ах, вот как. И находитесь здесь шестой месяц, так что физзарядку делаете и грузила носите. Доктор, если мы поступим так, есть вероятность, что Принстона вам больше не видать. Если мы вас эвакуируем в комплекс, то там посадим под замок. Начнете обмякать. Если период чрезвычайного положения затянется, то хотите вы или не хотите, а станете лунтиком. А вместе с вами и все ваши чересчур умные помощнички.

Один занозистый чмурик высунулся, один из тех, за которым два раза посылать пришлось.

– Вы не посмеете! Вы нарушаете закон!

– Какой-такой закон, гаспадин? Тот, что у вас дома был, у папы с мамой? – повернулся я. – Финн, покажи ему закон.

Финн шагнул вперед и упер ему в пуговицу на брюхе эмиссионный раструб ружья. Большим пальцем снял предохранитель и на спуск поехал, мне-то видно.

– Отставить! – говорю. – Хай живе, – говорю. И продолжаю: – Если иначе вас не убедить, я этого мужика ликвидну. Так что посматривайте друг за другом. Еще раз случится такое – исследованиям вашим кранты, и дома родного вам не видать. А вы, доктор, предупреждаю, сыщите управу на всю вашу хевру.

И к лунтикам оборачиваюсь.

– А вы, таварисчи, держите ухо востро. Разработайте свою систему контроля. Без проколов. Все эти эрзлики поручены вам. И если сочтете, что кого-то надо ликвиднуть, не рассусоливайте, – и опять к директору обращаюсь: – Доктор, любой лунтик имеет право входа куда угодно и когда угодно. Даже к вам в спальню. Ваши местные ассистенты вам теперь начальники по всем делам касательно режима. Если лунтик решит пройти за вами или за кем угодно в туалет – не возражать! Может оказаться, он нервный.

И к лунтикам оборачиваюсь.

– Прежде всего режим! На какого бы эрзлика ни работали, глаз с него не спускать! Распределите их промеж себя, и никакого ротозейства! Чтобы мышеловки не соорудили без вашего ведома, не то что передатчика! Работа остановится – вас не касается: зарплата вам идет.